– Ева никогда не была настолько сильна. А у Вари в ту пору недоставало опыта. Их попросту пришлось опоить.

Ирина говорила совершенно спокойно, словно речь шла не о её семье, а о… Он не знал, с чем сравнить. О чьей гибели можно говорить так безучастно?

– А Варвара? Кто мог стать её Сакрумом? У неё ведь никого не было, кроме матери. Или она… родила для этого ребёнка? – Мысль о женщине, способной родить, чтобы чуть позже хладнокровно убить своё дитя, не помещалась в голове.

– Нет-нет, Варвара, как и я, никогда не рожала, – успокоила его Ирина. – Сакрумом стала Ева.

В её голосе звучало какое-то чувство, но Руслан не мог уловить, какое. Раньше она говорила об этой женщине с восторгом, несомненным уважением, признательностью. Сейчас ничего этого не было. Недоумение? Досада? Во всяком случае, что-то сродни этому.

– Но ведь Ева открыла тайну Камня и Ключа, она была у истоков… Получается, открытие убило её саму?

– Это нередко случается, – заметила Шустовская. – Бывает, учёный додумается до чего-то, а потом вдруг ему взбредёт в голову, что его «эврика» может принести человечеству вред. Так и Ева. Поняла, что дарует Камень, но так и не приняла его величия. Стала считать проклятием. – Она рваным, марионеточным жестом пригладила и без того гладкие волосы. – Во мне видела монстра, чудовище. Я некоторое время жила в посёлке, в доме Евы и Вари. Больше негде было. Нам только предстояло обустроить наше славное местечко. Вскоре я построила собственный дом, тот самый, в котором живу теперь.

– Прекрасный дом, – вполне искренне похвалил Руслан.

– Разумеется, его приходилось реконструировать, осовременивать… Так вот, мы с Варварой мечтали, строили планы. Она, правда, после моего посвящения уехала в Европу. Я говорила, ей было чем заняться, и средства для этого имелись. Денег, которые я унаследовала, и которые приобрела позже… Их хватало с избытком. Но пока мы думали и мечтали, Ева за нашей спиной, втайне искала способ избавиться от Камня, уничтожить меня! – Ирина заговорила зло, нервно. – Ударилась в глупую веру. Обложилась книжонками, понавесила всюду распятий да икон. Молилась беспрестанно, плакала ночами. Всё прощения просила… Раньше сама хотела стать Избранной, а теперь только и грезила, как бы помереть и не дать своей смертью Варваре, как она выражалась, осквернить душу. О самоубийстве думала, но, видно, боялась греха. А сама по себе не помирала и не помирала! – Она хлопнула себя ладонями по коленям и сухо засмеялась. – Так и дождалась приезда Вареньки…

Шустовская внезапно оборвала свою речь и, вытянув руку, указала на дорогу:

– Ещё немного – и тормози. Приехали.

Руслан автоматически нажал на тормоз, повёл глазами вправо и увидел серый каменный пласт на короткой ножке-подставке. Через пару метров дорога обрывалась, будто её отрезали ножом. Дальше пути не было.

Пришла пора действовать. Он перевёл дыхание, закусил губу и до отказа выжал педаль газа.

Прошлой ночью Олег, не задавая лишних вопросов, скрупулезно прочертил по картам и схемам границы поселения, которые, кстати, оставались неизменными на протяжении последних двух сотен лет, и отправил файлы Руслану.

Он внимательно изучил их, постаравшись запомнить все ориентиры в той стороне, где расположен мыс Каменный Клык, и рассчитать расстояние от него до ближайшей границы посёлка. Сложность состояла в том, что он понятия не имел о состоянии местных дорог, да и вообще не знал, проложены ли они там, возле мыса. К Камню-то дорога ведёт, в этом сомнений не было, а вот дальше… Скорее всего, ехать придётся напролом, прямо по лугу. Разумеется, на пути могли встретиться ямы, овражки, ещё какие-то препятствия. Имелся также самый неприятный вариант: границы Каменного Клыка могли быть перегорожены. Можно было проверить всё это, съездив к обрыву ночью. Но Руслан побоялся.

Если каким-то образом Шустовская узнает, что он успел здесь побывать, может заподозрить неладное. А узнает она точно: не стали же для неё секретом его прежние вылазки – к Наумову, на кладбище.

Он ругал себя, что ни разу не побывал здесь раньше. Как можно быть таким идиотом?! Даже после смерти Алисы и сам не поехал посмотреть, что за мыс, и Марусе запретил. Решил, что ни к чему бередить рану. Съездил бы – и теперь не пришлось бы терзаться сомнениями: сумеет ли проехать, как запланировал, или это пустые надежды.

Ведь если возможности для такого манёвра не будет, выход останется только один. Направить автомобиль в сторону обрыва, разогнаться как следует и… Не такая уж он скотина, как представляет Шустовская, чтобы спасать свою шкуру за счёт жены и собственного ребёнка. Хотя, конечно, никакое это было бы не спасение. Скорее, наоборот.

Если автомобиль рухнет в море, Ирине уцелеть не удастся, это главное. Им с Марусей, скорее всего, тоже. Но она, по крайней мере, умрёт во сне. Ничего не поймёт и не почувствует. И уйдёт человеком, а не Сакрумом.

Гибель в морской пучине была крайним, самым страшным вариантом развития событий. И хотя внутренне Руслан был готов и к нему, всё же решил бороться.

План был прост и безыскусен. Он собирался обменять Ирину на Марусю. Хотел подогнать машину к самой границе и угрожать, что пересечёт её. Надеялся, что Шустовская запаникует, «расколдует» Марусю и позволит им двоим уйти. А сама пусть возвращается обратно.

Он видел и слабые места, и очевидную слабость, и детскую наивность своего плана. Но ничего другого не приходило в голову.

Руслан заблокировал двери автомобиля, и бросил машину вперёд, минуя Камень.

– Эй, я сказала – остановись! Куда разогнался? – громко произнесла Ирина.

В её голосе прозвучала лёгкая тревога: она пока не поняла, что он сделал это нарочно. Впрочем, догадалась быстро: и по тому, что он не потрудился ответить ей, прибавив скорость, и по той отчаянной решимости, с которой припал к рулю.

– Что ты делаешь? – закричала она. – Тормози немедленно!

Он снова промолчал, и Ирина не стала больше тратить сил на вопли. Уже догадалась, что он собирается делать, и чем ей это угрожает. Резким движением отстегнула ремень безопасности и принялась колотиться в дверь. Руслан не стал мешать ей, зная, что она не сможет выбраться. Даже если каким-то чудом разобьёт окно. Пока будет бить, пока вылезать – они доберутся до границы.

Быстро оставив безуспешные попытки открыть дверцу, Шустовская, тяжело дыша, повернулась к нему. Он бросил на неё беглый взгляд, против воли отметив, что и такая – разъярённая, перепуганная, – она потрясающе хороша. Это, однако, не помешало ему мысленно пожелать ведьме провалиться в тартарары.

– Чего ты добиваешься? – прорычала она.

Ехать приходилось наугад, почти вслепую: следить за дорогой, при этом наблюдая за Ириной. «Опель» угодил колесом в яму. К счастью, не глубокую. Их тряхнуло, Руслан от неожиданности прикусил язык, но почти не почувствовал боли.

– Обмен, – сквозь зубы проговорил он. – Ты сделаешь так, чтобы Маруся пришла в себя и отпустишь нас. А я отпущу тебя.